На следующий день Мирта тщательно подбирала образ, в котором она должна явиться в театр к Васильеву, чтобы поразить с первого взгляда всех и сразу же расставить все точки над «ё» — кто есть кто. Она не желала вливаться в коллектив или быть с ним одним целым, как она заявила Саше, пока он готовил на кухне завтрак:
— Я просто обязана быть номером один, особенно в такой колхозной самодеятельности.
Саша пытался ей объяснить, что людей Васильев не просто так с улицы подбирает – все актеры у него талантливы, и все работают на износ, даже бесплатно, лишь бы была возможность проявить себя и засветить свое лицо хоть где-то. В общем-то, театральная труппа состояла из таких же как сама Мирта – уверенных в своей пока что непонятой гениальности лоботрясов. Саша не понимал, чего всех так тянет в это, так называемое, искусство. По его мнению, врачом или финансистом быть куда надежнее и уважаемей. Все эти девизы вроде «добиться любой ценой» приводили его в недоумение – ну раз попытался, два, не вышло, так значит нет в тебе того дара, на который ты так уповаешь. Успокойся и прими это, а не бейся головой об стену, пытаясь кому-то что-то доказать. Ведь как, большинство таких вот «дарований» в итоге или спиваются, или, путая актерскую профессию с проституцией, пытаются выбить себе билет до Олимпа далеко не с помощью своего таланта. Хотя, если подумать, то без него в этом деле тоже вряд ли выедешь, но, к сожалению, тот талант при съемке в фильмах или игре в спектаклях службы не сослужит.
Сашка не хотел, чтобы один из вариантов случился и с его Миртой, поэтому всюду таскался за ней, словно хвостик, контролируя ее. И сегодня к Васильеву он собрался идти вместе с ней. Мирте он не стал рассказывать о том, как ему удалось выбить ей место в его театре, а было это довольно непросто. Васильев прекрасно знал Мирту еще с тех времен, когда она была Машкой и, честно сказать, опасался с ней связываться.
— Да ты с ума сошел? Она же мне все развалит, я за ней нянькой бегать не буду, — категорически отказал Васильев, когда Сашка пришел к нему с просьбой о помощи.
— Да чего за ней бегать-то? – Сашка терпеть не мог упрашивать, но ради Мирты он был готов стерпеть и это, был бы результат. Рыжий парень вышагивал следом за Васильевым, которого, к слову, звали Вадимом, не собираясь так просто сдаваться. Вадим делал вид, что увлечен чтением каких-то бумаг, петляя по складу-базе меж многочисленных манекенов, столов и вешалок с одеждой.
— Да у нее уже заочно звездная болезнь прорезалась, только не говори, что это не так, — оборвал одним движением руки Васильев парня, когда тот только собрался возразить. Сашка осознавал, что все опасения Вадима не беспочвенны, но он твердо решил стоять на своем.
— Я сам буду за ней приглядывать, тебе нечего переживать, — преградил дорогу Вадиму Сашка, устав от их игр в догонялки. Тот поднял на него свои серые уставшие глаза и вздохнул, опуская руки со сценарием:
— Хорошо, приводи ее завтра. Только учти, у меня как в школе – до первого замечания, а потом за дверь, — Васильев вскинул руки, будто отмахиваясь от мошкары, — а теперь иди, у меня еще куча дел. И так из-за тебя столько времени убил.
Сашка на радостях даже забыл сказать «спасибо», почти вприпрыжку понесшись к двери, что при его комплекции было как минимум забавно.
— И запомни, я это делаю из-за тебя, а не из-за этой…Мирты, — крикнул вслед удаляющемуся Саше Васильев, буквально сплюнув имя Мирты-Машки, успевшей за время их знакомства попортить ему немало нервов.
Время уже подходило к обеду, когда, наконец, Мирта вышла из комнаты, гордо вихляя бедрами. Девушка надела короткое летнее платье темно-бордового цвета с мелким цветочным узором, светло-голубую джинсовую жилетку и в довершение на ее голове красовалась велюровая черная шляпа с лихо загнутыми полями. По просьбе Саши Мирта не стала ярко краситься, ограничившись только тушью для ресниц и тонкими стрелками у края глаз. Сашка одобрительно заулыбался, подступая к девушке, чтобы обнять ее, но та отступила назад, вытянув руку, указывая дистанцию.
— Стоп, помнешь все. – Вроде в шутку произнесла девушка, но, тем не менее, близко друга к себе не подпустила. – И потом, нам уже пора идти.
Саша согласно кивнул, проглотив, как обычно, обиду молча. Давно пора было привыкнуть к такому странному отношению Мирты к нему – то она сама лезла и ласкалась, словно мартовская кошка, то облаивала за любое, даже случайное, прикосновение, как с цепи спущенный ротвейлер.
Выйдя из маршрутки, на которую и то едва хватило остатков их денег – все, что зарабатывал на редких подработках Саша, Мирта спускала на свои наряды и косметику, и это если не считать ее вечные эксперименты с татуировками, проколами и волосами – им оставалось пройти буквально один квартал до базы Васильевского театра, стоящего обособленно на пустыре.
— Ой, поглядите-ка, фря какая, — неожиданно выросла на пути Мирты сухонькая старушка в белом платке, завязанном узлом на затылке. В сморщенных руках она держала сетчатую авоську, которые уже давно и не выпускали даже, и смотрела на девушку снизу вверх исподлобья. – Зад бы хоть прикрыла. А волосы, волосы где? – Ахнула бабка, заметив, что из-под шляпы не выглядывает ни волосинки. – Вот мать свою позоришь только.
Мирта дернулась как от пощечины. Ее темно-синие глаза стали до того мутными, что старушка бы, может, испугалась, будь у нее зрение получше.
— Отвали, побирушка, — ровным голосом ответила Мирта, что насторожило Сашу – обычно девушка заводилась с полпинка, а тут такое спокойствие. Явно не к добру. Мирта-Машка отодвинула рукой опешившую бабку, даже не посмотрев на нее и зашагала дальше, держа спину прямой до того, что напоминала натянутую до предела струнку. Цокотот ее каблуков по асфальту будто наполнил всю пустынную улицу, а платье развивалась от быстрого шага, задираясь все выше, почти не скрывая ее длинных стройных ног.
— Ах ты ж лярва, — Едва не задохнулась от возмущения бабка, грозя ей вслед авоськой. Сашка поспешил догнать Мирту, пока вредная старушка не накинулась и на него. – Старость уважать тебя не учили родители?
— В тебе только старость уважать и можно, — не осталась в долгу Мирта-Машка, продолжая идти вперед, не оборачиваясь. Она натянула шляпу ниже, чтобы Сашка не сумел разглядеть увлажнившихся глаз. Она никогда при нем не плакала, да ни перед кем вообще, и не собиралась. Единственный человек, кто был свидетелем ее слез – это мама, которую Мирта не видела уже лет десять, после того, как она уехала с новой семьей из города, оставив малолетнюю дочь на попечении безразличного ко всему отца.
— Мамочка, ты меня заберешь ведь, да? – Рыдала маленькая Маша, уткнувшись в мягкую мамину грудь и цепляясь тонкими пальцами за подол ее платья.
— Конечно, как смогу, — мама погладила ее по волосам, а затем зажала Машино острое лицо в своих ладонях и поцеловала девочку в нос, улыбнувшись. – Жди меня.
Мама поднялась, рассеянно обвела взглядом комнату со светло-зелеными пошарканными обоями, подхватила сумочку и спешно вышла, оставив Машу плакаться своей новой тряпичной кукле, подаренной мамой, чтобы она не скучала. Девочка крепко прижимала кукольное ватное тельце к себе, растирая по щекам слезы.
Послышался звук закрываемой двери и папин грубый голос:
— Проваливай, чтоб ноги твоей здесь больше не было, — мама ему ничего не ответила, по крайней мере, Маша ничего услышала. В квартире стало так тихо, что было слышно, как шумит за окном осенний ветер.
Девочка провела ладонью по волосам куклы, как до этого делала мама, и уставилась на ее не понятно чему радующееся лицо.
-Чего ты смеешься, глупая? – Спросила у куклы Маша. – У нас мама уехала.
Девочка покрутила куклу в руках, разглядывая.
– Как тебя зовут-то? — На белой неровно сшитой ноге новой игрушечной подружки девочка заметила бирку.
— «Mirta». – Прочла она с трудом, — значит, будешь Миртой. Привет.
Мирта тряхнула головой, отгоняя воспоминания и сама того не замечая, взяла Сашу за руку, обвив его пальцы своими, образовав нерушимый замок.
В молчании они дошли до бывшего ЦБК склада, где их уже ждал Вадим Васильев и его труппа.
